Государственный мемориальный музей
Булата Окуджавы в Переделкине

Константин Паустовский

Рабочий стол Булата Окуджавы из его Московского кабинета, сейчас наАрбате. На нем - та самая фотография Паустовского, на которой он улыбается.

31 мая день рождения писателя, возможно самого популярного в 60-е гг.
«... Мысль о том, что увижу великого человека, не давала спокойно жить. Я ведь знал его заочно чуть ли не с детства. Его чистая благородная проза сопровождала меня и по мастерству казалась недосягаемой.» 
Так писал Булат Окуджава о Константине Паустовском в своем эссе «Все еще впереди» - об участии в альманахе «Тарусские страницы»
Калужская область для Окуджавы – это край ранних литературных опытов, начала журналистской деятельности и первых публикаций. 
Вспоминая о калужском периоде жизни, Булат Шалвович сказал: «... шесть лет, которые я провёл в Калуге, для меня были главными в моей жизни. Это было моё становление человеческое...».
С «Тарусских страниц» начались многие биографии поэтов и прозаиков, в том числе Булата Окуджавы. Здесь его первые шаги - повесть "Будь здоров, школяр'" - пронзительная правда о войне, увиденная глазами восемнадцатилетнего.
Главным редактором, создателем его был Константин Георгиевич Паустовский - мастер лирической, философской прозы, классик русской литературы и ныне один из самых читаемых не только в России, но и далеко за её пределами.
«Тарусские страницы» стали контратакой Паустовского после закрытия «Литературной Москвы», прорывом новой цензурной блокады. Сборник был задуман осенью 58-го года в Доме творчества в Ялте, когда Константин Паустовский понял, что бездействие - смерти подобно... Нельзя сказать, что раньше он этого не понимал. Но тут уж допекло.
«Разговор идет опять об альманахе. Я – новичок, я помалкиваю. За окнами яркое солнце. Альманах как альманах. Все хорошо. Но воздух насыщен чем-то непривычным, особенным, чем-то тревожным. Как будто какая-то неясная опасность окружает нас, хотя мы и смеемся, и даже похохатываем, и как будто ничего не опасаемся… Люди, пришедшие со мной из тех времен, меня поймут, а тем, что не нюхали того пороха, объяснять сегодня бесполезно.
Кроме меня, никому неизвестного прозаика, да еще В. Максимова, ну В. Кобликова, но Д. Самойлов, Ю. Трифонов, Б. Слуцкий, Е. Винокуров это уже знаменитости, и, конечно, сам Константин Георгиевич… и, конечно, Н. Заболоцкий… Но по тем временам, все эти фамилии и многие другие, собранные вместе, уже звучали предосудительно. Что уж говорить о большой подборке стихов М. Цветаевой! Почти преступление. Что говорить об очерках Н. Яковлевой, об этом шитом белыми нитками псевдониме Надежды Яковлевны Мандельштам!
Вот и нет у нас на выход такого альманаха почти никаких надежд, но это «почти», как оно греет нас!  ...прошло почти сорок лет. А вот доброе ко мне отношение запомнилось. Чего же больше? Не это ли греет меня до сих пор? Особенно – его взгляд и улыбка. Таким было наше знакомство.»
Эссе о встречах с Паустовским было напечатано в № 11 журнала «Мир Паустовского» за 1998 год. И это было последним, что Булат успел написать…
«На моём столе стоит его фотография. Он улыбается.
Я уже давно не исполняю своих песен, а он продолжает по-отечески улыбаться, как будто всё ещё впереди…»

31.05.2023